Злой голой осенью вот уж плохо стало жить лесному зверю! Плачет Заяц в кустах:
— Холодно мне, Заиньке, страшно мне, беленькому! Все кусты облетели, вся трава полегла, — негде мне от злых глаз схорониться. Надел шубку беленькую, а земля черным-черна, — всяк меня видит издалека, всяк меня гонит-ловит. Пропала моя головушка!
Косач-Тетерев с березы бормочет:
— Боюсь понизу бродить, боюсь ягоду клевать! На верховище сижу, кругом гляжу, одни сережки клюю. Ветром меня на ветках качает, дождем меня мочит, — сидеть нет мочи!
Медведь ворчит:
— Вовсе в лесу есть нечего стало, — хоть к людям иди, коров дави; давно бы спать завалился, да земля гола, берлога кругом видан, — сейчас охотники найдут, сонного убьют.
Сговорились Заяц, Косач и Медведь, послали Синицу за Дедом Морозом:
— Приходи к нам, Дед Мороз, принеси нам, Дед Мороз, снега, принеси нам, Дед Мороз, зиму!
Дед Мороз покряхтел, пришел — мешок снега на лес высыпал. Стало кругом бело да ровно.
Медведь сказал: — Вот и ладно. Спасибо тебе, Дед Мороз! Залез под кучу валежника. Кучу снегом запорошило — и не видать, что там берлога.
Заяц сказал с оговорочкой: — Спасибо тебе, Дедушка Мороз! Теперь не видно меня беленького. Хороша твоя пороша, да вот теплая, печатная: снег-то мягкий, пушной. Следишки мои на нем видны. Где ни ляжешь отдохнуть, — сейчас кто-нибудь найдет.
А Косач — тот даже спасибо не сказал. — Какая это, — бормочет, — зима, когда снегу — курице по колено, когда не прикрыл снег и лежачего полена! Зима наспех — курам на смех. Ни снегу, ни мороза. Что ж мне так всю зиму и болтаться на березе?
Пожалел его Дед Мороз. Давай снег на лес большими мешками валить да примораживать, чтобы крупичатый был.
Косач сказал: — Вот это дело! — да бух с березы в снег. Там и ночевал: в норке-то тепло и не видно.
Заяц сказал: — Дедка Мороз, а со мной-то ты что делаешь! Легко ли мне по эдакому снегу бегать! Глубоко. Ведь по уши в него проваливаюсь! А тропой пойдешь, — тут тебе и Лиса встречь, тут тебе и капканы наставлены. Ты меня, Заиньку, пожалей: сделай, чтобы сверху снег был корочкой.
А Медведь — тот ничего не сказал: спал.
Пожалел Дед Мороз Зайца. Стал днем снег растоплять, — побежали под валежник струечки. А ночью сырой-то снег сверху давай мостить-примораживать. Сделал наст — крепкую ледяную корку.
Заяц сказал: — Вот тебе спасибочко-то, Девушка Мороз! Теперь все ладно. По насту бегу, не проваливаюсь. Даже и следишек моих на нем не видать.
Косач сказал: — Да ты что, Дед! Я с вечера в мокрый-то снег бухнусь, поглубже закопаюсь, а на утром хоть голову себе разбей: ледяная крыша над головой!
А Медведь как выскочит из берлоги, как рявкнет: — Эй ты, старик! Что снег топишь, струйки пускаешь! Все штаны мне подмочил!
Шарахнулся от него Дед Мороз. — А ну вас! — говорит. — Привереды! Кому чего, — на всех не угодишь. Я лучше восвояси уберусь. И ушел.
Ну, сказать — лесное зверье не больно долго о нем плакало: взамен ему Синица живо Весну привела. А Весна — сами знаете — всем красна. И нам, и всему лесному зверью люба. Всех утешила и всех развеселила. А как она это сделала, — о том другой сказ.
